«По воспоминаниям Надежды Лазаревой (с. Ладва, 20 февраля 1971 г.)

… Только тот, кому хоть раз довелось тащить летом по лесу на носилках раненого человека, и может понять, какое это тяжкое дело! Поднимут ребята носилки, протащат шагов сто - двести и, обессиленные, чуть не падают на землю. И так тяжело, а тут смотри, чтоб не оступиться, не грохнуть наземь ношу. А там ведь не мешок какой - живой человек, да еще с перебитыми ногами, ему каждый толчок - мука нестерпимая. Хорошо бы сами носильщики были крепкими. Тут сила нужна, а они ведь ослабевшие…». (Д. Гусаров. За чертой милосердия. Роман-хроника)

У обессилевших, оголодавших партизан не было сил нести тяжелораненых и ослабевших, в результате чего почти все они были добиты своими же товарищами. В рапорте 12-й финской бригады отмечается, что было обнаружено несколько раненых русских, которых застрелили свои же сразу после перевязки. Тела их нередко минировались.

До гибели И.А. Григорьева раненых и «доходяг» оставляли в специальных укрытиях (личное оружие, немного еды, пару медработников, пару сопровождающих бойцов). Потом всех, кто не мог самостоятельно идти, пристреливали и «в мох». Принимали решали это не партизаны, «решали аристовы – и в лесу, и в штабах».

Из воспоминаний партизан: «... стали мы отрываться от финнов. А что делать с ранеными? Была у нас такая винтовка специальная: на конец ствола навинчивалась трубка, патроны особые окрашены в зеленый цвет. Выстрелит тот, кому командиры прикажут, а выстрела почти и не слышно».

Из воспоминаний партизан: «У одной девушки была прострелена нога, но она выплакала, и мы взяли ее с собой. Когда уходили с высоты, то по приказу командира мы добили безнадежных раненых, чтобы они не мучились и не попали в плен. Я с одним товарищем вынужден был отнести нашего земляка Гурова из дер. Кукасово в сторону и там его ножом убили. Я после войны говорил об этом его родным. Они против меня ничего не поднимали…»

Из воспоминаний партизан: «начальник штаба Д. И. Колесник назначил для этого четверых человек. Они шли сзади. Тяжело ранен или упал с голоду, идти сам не можешь – безо всякого бромида, щелк в голову из пистолета. Зароют в мох, и все… И все партизаны тогда об этом знали. Видели же, конечно. И что могли сделать? Некоторые сами стрелялись, давали им наган и один патрон, а другие никак не могли в себя пулю пустить».

ПАХОМОВА ОЛЬГА ПАВЛОВНА (1919 – 1942)

 Родилась в пос. Повенец Медвежьегорского района в большой рабочей семье (девять детей), закончила медицинское училище и перед войной работала заведующей фельдшерско-акушерским пунктом в с. Римское, а затем в райздравотделе. В 1940 году избиралась депутатом Медвежьегорского районного совета.

В годы войны руководила медсанчастью партизанского отряда «Боевые друзья» (отрядный врач). За несколько дней до возвращенияу озера Елмозеро тяжело раненный в живот военфельдшер О. Пахомова была застрелена. Ей в ту пору не исполнилось еще и 23 лет.

Из воспоминаний партизан: «Ольгу Пахомову, нашего медика, действительно, сами пристрелили. Она пошла в поход беременная.  Никто не знал, что у нее беременность на четвертом месяце. А пока ходили – шестой месяц наступил. И в бою ее ранило в живот…».

Предметы из медицинской сумки.

Обнаружены поисковиками на маршруте движения бригады